Рейтинг: PG-13
Жанр: драма
Размер: миди (или большое мини))
Объём: примерно 25 тысяч знаков
Тип: джен
Описание: ориджинал написан на конкурс "Свобода слова" в дайри. Заявка: "Джен. Можно гет, слэш и фем, но только по большой и чистой любви. Юные борцы с вампирами и прочей нечистью. Вампиры такие... вампиристые: не могут войти туда, куда их не приглашали, убиваются осиновым колом и всё такое. А вот на солнце они не сгорают, а испаряются. А с наступлением темноты конденсируются обратно".
Примечания: не знаю, заказчик, то вы хотели или нет – но получайте, что вышло.
Предупреждения: ПОВ местами; все, что не сказано, нужно додумывать, ибо, если бы писалось все, вы бы фиг прочли до конца конкурса; и искренне желаю вам не запутаться в структуре =)
читать оридж "Щепки"Порезанный палец кровоточил. Алиса со смесью страха и отвращения смотрела на кровь, не зная кинуться к раковине и подставить руку под воду, замотать ранку полотенцем или...
— Кровь, Алиса, КРОВЬ!
— А то я не знаю!
— АЛИСА!
Она подняла взгляд на несколько секунд — в кухонном проеме, расставив руки в стороны и держась за дверные косяки, стоял бледный от ужаса парень. Друг. Может даже чуть больше. Выкрашенное в поганый серо-голубой цвет дерево дверного проема трескалось под сильными пальцами. Алиса паниковала — наверное, чуть меньше, чем он, — но все же не слабо. Не успела еще толком привыкнуть, а тут такая подстава — порезалась.
Она не обратила внимания на треск в проеме, и так зная, что увидит там, если посмотрит. Только судорожно искала решение. Схватила тряпку — грязную, в пятнах от пролитого позавчера кофе, — обмотала ей руку.
— Ал...Алиса!
Обернулась — он уже стоял у стола, оставляя углубления от пальцев, сминая салфетку. Сахарница, стоявшая на самом краю, упала, разлетелась на осколки. Ваза с веточками-цветочками опасливо покачнулась. Очень некстати мысль о том, что мама убьет ее за учиненный на кухне беспорядок, когда увидит его, соседствовала с пониманием того, что Алиса просто-напросто не доживет до этого момента.
Ваза опрокинулась.
— Пожалуйста, что-нибудь, Алиса, я чувствую.
Она сделала несколько шагов назад, чуть не споткнулась о корзинку с луком. Куда бежать? Что делать? Тупик же. Конец. За спиною только окно...
Алиса резко повернулась на месте, схватив занавеску за край.
— Давай, да...
Снова раздался шум за спиной. Наверное, столешница все-таки треснула. Разве могла она взять и одернуть занавеску? Ведь он же друг. Может даже чуть больше.
За окном был день, а кухня как раз на той стороне дома, что в это время солнечная. Тоненький лучик золотил сваленное в углу барахло. Надо было только одернуть занавеску, позволить лучам пробраться в кухню, добраться до...
Главное — не думать. Алиса дернула ткань, жмурясь от яркого света. Она не хотела оборачиваться и смотреть, как исчезает, закусив от боли губу, ее друг. Видела, как это происходит с другими. Уже ни раз. По щеке скатилась слеза — одинокая, такая же, как и Алиса сейчас.
Тихий хлопок за спиной означал лишь то, что все случилось. Исчез. Тряпка со свежими пятнами крови и старыми — от кофе — упала на пол.
Оставалось лишь обводить равнодушным взглядом то, что стало с кухней, и ждать ночи. Ждать, когда он вернется. Друг. И не только.
***
В том марте мы были просто школьниками — со своими проблемами, тараканами и взглядами на жизнь. Ссорились по десять раз на дню, списывали на контрольных и не переобувались, приходя по утрам в школу. И все, абсолютно все, было нормально.
Да, у меня выходила двойка в четверти, даже три, если быть честным, а Алиса только-только рассталась со своим студентом — теперь окончательно. Родители Витька разменивали квартиру после развода, а у Лехи неделю назад умерла бабушка, к которой он ездил каждое лето, родители отправились на похороны и оставили пустой холодильник. Но это была жизнь, та ее часть, что некоторые называют черной полосой, а мы отмахивались — ну, бывает.
То был понедельник, последний понедельник третьей четверти. После школы, откуда нас выпустили только в седьмом часу, мы побрели в кинотеатр. Глупо, конечно же, глупо за неделю до конца четверти ходить в кино. Но подумал об этом я только в тот момент, когда получил табель с двойкой — одной, что, безусловно, радовало, — но двойкой.
Отсидели два сеанса, один забесплатно. Прошмыгнули, пока никто не видел, в соседний зал, попали как раз на рекламу перед фильмом. Людей там мало было, так что устроились без проблем.
Позже я думал, что было бы, уйди мы сразу, как закончился первый сеанс? Ведь все по-другому сложилось бы, но…
Но мы остались. Смотрели ужастик — после комедии он был не страшным, а, скорее, забавным. Ну, по крайней мере, смеялись мы на весь зал.
Вышли из кинотеатра уже около одиннадцати, заторопились к метро. Алисе ехать дальше всех надо было — в другой конец города, до конечной, — она и повела нас дворами. Ничего особенного в дворах спального района нет и никогда не было — это вам не колодцы в центре, когда даже шаг из подворотни сделать боишься. Я не боюсь, но вот Алиса — да, Алиса в ужасе от таких мест. Что странно.
На окраинах города — простор, ветер и редкие фонари. Мы шли по мокрой асфальтированной дорожке — Леха доказывал нам, что режиссерских ляпов во втором фильме как минимум шесть штук. Он часто придирался к фильмам — наверное, из нас Леха был единственным, кто замечал подобные вещи. Витек орал во весь голос песенку из первого — громко, прерываясь на кашель, а я спорил с Алисой о целесообразности дополнительных переписок контрольных по вечерам — ну, вроде как оно никому не надо, не помогает и лучше бы мы вместо них посмотрели еще пару фильмов.
А потом мы кого-то спугнули. Леха зажег фонарик на телефоне и посветил в ту сторону, откуда был шум. Под черными ветками кустарника на крышке люка валялась книга — потрепанная, с капельками крови на обложке.
Стоило бы пройти мимо. Да, может и стоило бы. Но мы замерли — Витька по сторонам оглядывался, Леха светил фонариком. Я искал в кармане подаренный парнями перочинный ножик, Алиса — ну кто ее просил? — села и стала листать книгу.
Тогда и решилась наша судьба, если можно, конечно, с таким пафосом говорить о произошедшем. Но она решилась — не знаю, как моя, Витина или Лешина в тот момент, но судьба Алисы уж точно была решена. Как квадратное уравнение.
***
Сколько раз она читала о перерождении, чтобы понять, изучить, но ни разу не думала, что будет видеть это своими глазами, наблюдая за мучениями друга.
Руки дрожали, придерживая его плечи:
— Нет, пожалуйста, только не это, только не ты...
Поверить глазам было сложно — смахивало на дурной сон. Осиновый кол — тонкий, острый — был по-прежнему спрятан во внутреннем кармане. Но только никому уже и не нужен был. Вампир, которого они ловили, ушел, оставив в подворотне тело ее друга. Не мертвое, но уже и не живое.
В кармане зажужжал мобильный. Алиса только сильнее сжала холодные плечи друга, чтобы хоть как-то разбавить ту боль, что он чувствовал. Она читала про это в Книге. Но лучше бы там писалось о том, как избежать перерождения, честно слово.
А разговаривать ни с кем не хотелось. Разговаривать значило выдать свое состояние. Да и про то, что случилось, пришлось бы говорить, а не хотелось. Надо было, но сил не осталось. Совсем.
— Алиса, ты?
Голос был тем же, только, может, чуть более хриплым. Понял ли он, что произошло?
— Я уже? Или еще нет?
Алиса пожала плечами — не потому, что не знала, а потому, что не могла говорить. Боялась, что голос сорвется.
— Я, кажется, кровь чувствую.
Она посмотрела в сторону деревьев — там, прислонившись к колесам машины, лежала жертва вампира. Разорванная. Они не успели, более того, угодили в ловушку.
— Я хочу крови, — тем же голосом — чуть хриплым, немного равнодушным. — Алиса, крови хочу, слышишь?
Кивнула, вытерла слезы рукавом. Как сильно она сжимала его плечи, Алиса не знала, но те больше не дрожали. По крайней мере, она не чувствовала. Перерождение подходило к концу, а осиновый кол чуть врезался в ключицу. Не больно. Лишь напоминал о себе.
— Крови хочу, — выдохнул и, оттолкнув ее в сторону, кинулся к разодранной женщине.
На асфальте остались лишь пятна его крови и Алиса, желавшая проснуться. Ведь в реальности не могло быть так. Так страшно. Так больно. Так неожиданно.
В тишине августовской ночи были слышны завывания ветра с залива и громкое чавканье. А потом завибрировал мобильный, Алиса нажала на зеленую трубку и поднесла его к уху:
— Мы попали в ловушку.
И стоило это сказать, как больно стало с новой силой. Ведь один из них был теперь одним из тех.
***
Книгу ту Алиса забрала домой. Ни зачем, ни почему — просто захотелось и точка. Так она отвечала на наши вопросы всю последующую неделю, добавляла еще, что очень интересно читать.
А потом кончилась четверть. В субботу мы собрались гулять — Витек обещал пива достать, благо, выглядел он сильно старше остальных и ему продавали. Встречались мы на Московской, у Ленина. Людей там всегда было много вне зависимости от того, работают фонтаны или же нет. Леха притащил скейт и, пока я ждал Витька с пивом и Алису, катался среди прочей массы таких же ненормальных.
Алиса пришла на полчаса раньше пива и, как оказалось, притащила с собой ту самую Книгу. Открыла на семнадцатой странице, ткнула пальцем в заголовок и всучила ее мне прямо в руки. Тогда, наверное, решилась и моя судьба тоже.
Я читал. Сначала с долей скепсиса и едва борясь с желанием покрутить пальцем у виска, потом стал нащупывать в кармане ножик. Не боялся, но, пожалуй, страшился.
Проклятые существа. Ведьмы. Борцы. Спугнуть вампира — бросить ему вызов. Однажды, но навсегда. Капли крови. Магия. Книга — помощник. Осина. Колья. Грани проклятия. Солнечный свет. Пороги. Пороки. Жертвы. Борьба. Равновесие. Отсутствие выбора. Судьба. Решение. И согласие — соприкосновение.
В тот момент я ненавидел Алису. Во-первых, я поверил. Мне казалось, что это невозможно — верить в такой бред, но я смог. Оно само поверилось — так говорил я позже. А во-вторых, Алиса вручила мне Книгу, решила за меня. Я не соглашался, но, не подозревая, коснулся страниц Книги. Наверное, таких же проклятых, как и эти существа, которых — нет, вы представляете? — надо было истреблять. Я подписался на это, сам того не желая — прикосновение к страницам означало согласие. Так было написано, а спорить сил не было.
И когда пришли ребята, я со злости впихнул Книгу им в руки. Сказал — почитайте. Наверное, они меня тоже потом ненавидели.
Вместо пива на скамеечке и душевных разговоров ни о чем, у нас был день, а после и вечер, посвященный проклятым чудовищам. Алиса пересказывала Книгу, Леха бездумно листал страницы и показывал нам не самые приятные картинки.
Ощущения были странные — как будто ты впервые написал контрольную полностью и раньше времени, более того, уверен, что все решилось правильно, но сидишь на месте и думаешь — сдавать или не позориться? Тебя разрывают противоречивые чувства, но больше всего не хочется выглядеть лохом. Примерно так и было в ту субботу.
За каникулы мы изучили Книгу досконально. Ни зачем, ни почему. Никаких вампиров на горизонте не маячило, все было тихо и спокойно, но откинуть в сторону эту вещицу казалось глупостью. Витя сделал четыре осиновых кола, поэтому в школу мы пошли уже с ними, засунутыми в сумки-портфели.
Все было слишком стремно. С одной стороны была какая-то чушь в Книге, с другой — непонятно откуда взявшаяся внутри вера в то, что чушь эта вполне имеет право на существование.
Я не знаю почему, но находиться в школе было очень странно — у нас была общая тайна на четверых, а потому все окружающие казались нам противниками, теми, кто хочет выведать ее.
А потом случилась наша первая встреча с нечистью. И никаких вопросов не осталось — все реально и имеет право на существование.
***
Алиса ненавидела то время, когда мать задерживалась на работе. Когда темнело, а дома еще никто не бубнил. Это было самое страшное время суток.
Она набирала одного из друзей и разговаривала подолгу, сидя на краюшке подоконника и глядя на дорожку, по которой обычно шла мама.
Алиса привычно села у окна с телефонной трубкой и чашкой чая. Набрала Леху, тут же завалив его бестолковыми вопросами, долго размешивала чай в сахаре и глядела в окно.
В последнее время несколько ночных часов превращались в кошмар. Влад рвался на улицы, Леха уговаривал отсиживаться дома. И то, и другое было одинаково неправильным.
— Я в полуфинал прошел, думаю теперь, нафига оно мне надо? — Леха в трубке засмеялся.
— Так здорово же, — отозвалась Алиса и в который раз бросила взгляд на дорожку. И вместо привычной пустоты увидела два силуэта — двигавшийся женский и неподвижный мужской. — Лех, у меня проблемы.
— Что?
Вместо ответа Алиса бросила трубку, нацепила шлепанцы и побежала в коридор. Из сумки вытащила кол и рванула на улицу. Высокий складный парень стоял и насмешливо крутил в руках четки. Алиса бежала ему навстречу, а женщина — не мама, нет, а чужая и совершенно беззащитная — торопливо двигалась по дорожке. Парень глядел Алисе прямо в глаза, ждал. Она знала его — видела ни раз.
Он не двигался, только четки перебирал — рыжие такие, с иероглифами. Алиса и их уже знала. Она остановилась в шаге, затормозила резко — женщина поравнялась с ними.
— Ну, молодежь... — только и успела сказать та, прежде чем вампир на нее набросился.
Дрожащими руками Алиса всадила в него кол — мимо сердца. Промахнулась. Парень рассмеялся и, резко развернувшись, отбросил ее на несколько метров.
Алиса упала в грязь, а через несколько секунд рядом с ней приземлился кол — вошел в землю. Вампир не стал на нее бросаться — лишь усмехнулся. И сбежал, оставив ее наедине с невинно пострадавшей женщиной. Кажется, соседкой снизу.
***
Раньше я, понятное дело, не задумывался о том, сколько нечисти бродит вокруг обычных людей. Так было до того, пока я не стал одним из тех, кто должен был с нею бороться. Как — было написано в Книге.
Мы пытались жить как раньше — обычно. Не выходило. Прежние проблемы оказались пустяковыми, детскими. Мы забывали про учебу, кино и пиво — по вечерам прогуливались по городу. Искали. Было странно, что мы замечали тех, кто был не такой, как все. А самое поганое, что они замечали нас.
Никто точно не мог сказать, что за нечисть встречается нам на улицах города — они были обычными снаружи, но обладали специфическими свойствами, узнать которые вот-так-просто было невозможно. Это как пирожки в нашей столовой — все выглядят более или менее одинаково, а начинка совершенно разная, и не узнаешь какая, пока не надкусишь.
Из Книги мы знали — вампиры, самый страшный вид нечисти, исчезает на солнце. Поэтому среди тех, кто попадался нам днем, априори не было вампиров. Что радовало. С остальными было легче — загнать, обезвредить. Оружие — не только колья — мы носили с собой всегда. Стоило выйти без него, так сразу чувствовал, что чего-то не хватает.
Я не понимал, откуда в нас взялась эта жажда крови — чужой, нечистой. Мы действовали хладнокровно, без оглядки. Так было надо. У нас не было выбора — теперь точно. Может быть, если бы не... Но теперь мы были роботами, программа, заложенная в нас, не давала сбоев. Разве что думать, мыслить и осознавать, что делаем что-то страшное, мы могли. И это было самое тяжелое.
Я приходил домой, садился к компьютеру и вспоминал. Все. До мельчайшей подробности. Мы делали нужное дело, но это не отменяло того, что оно было грязным. Я пытался найти в себе силы противостоять, жалеть нечисть, но не мог. Я хотел, хотел их уничтожать.
Так прошел апрель. Вампиров мы почти не встречали, а те двое, что нам попались, были застигнуты врасплох и получили кол в сердце. Но мы точно знали, что есть один, которому мы вроде как бросили вызов. Так говорила Книга, а мы ей верили.
А потом, в начале мая, все изменилось. Сбилась программа, линия судьбы надорвалась — как вам угодно.
Мы поехали на турслет на майские. А там, среди сосен, палаток и нескольких сотен школьников, нам встретились оборотни. И вампиры. Мы наблюдали за тем, как они борются друг против друга. Воюют. Программа, навязанная Книгой, летела к чертям собачьим — нечисть не против людей, она сама против себя. Я так понял, так почувствовал — и больше не смог хладнокровно убивать.
Не знаю, что с остальными, никогда не спрашивал. Может быть, дело было в мальчике, которого защищали оборотни. Они, волки, не способные ни на что, кроме того, как рвать людей зубами в клочья, защищали мальчишку. От вампиров.
Книга врала. Не во всем, но уж точно в главе про оборотней.
***
Они брели по весеннему лесу, перебрасываясь ничего не значащими фразами — про доски, американские горки и перевод часов. Про все сразу и ничего в отдельности. Алиса любила их за эту способность создать атмосферу, слепить из шуток и серьезностей ком теплого снега вокруг. Никто в классе не мог так больше, а ей, Алисе, оно нужно было.
Она смотрела на их лица — уже не детские, но еще и не взрослые. Десятый класс. Борцы. За последний месяц произошел миллион вещей, осознать которые, казалось, невозможно.
Все трое изменились. Да и она, пожалуй, тоже. Книга объединила их, но, в то же время, раскидала каждого в свой мирок. У них было общее дело и невозможность говорить о нем вслух при посторонних. И была необходимость бороться против, с которой каждый из них справлялся по-своему, прячась в своем мирке. Алиса только надеялась, что кто-нибудь — тот, что для нее чуть больше, чем друг, — поделится с ней. Переживаниями, проблемами. Но он говорил о чем угодно, кроме того, что реально его волновало.
Они шли, шли, а потом остановились на секунду — почувствовали. Тревожный сигнал шестого чувства, помогавший угадывать, что рядом кто-то темный, нечистый., с кровью на руках. И они побежали. Лес был редкий — сосны, холмы, хвоя на земле. Они неслись сломя голову, пока не остановились за одиноко стоящей елью — чуть впереди на широкой местности без единого дерева шла борьба.
Алиса не могла стоять на месте — хотелось ринуться в бой. Витька схватил ее за руку, покачал головой. Они, так называемые Борцы, стояли и смотрели, как вампиры заламывают лапы оборотням, а те перегрызают вампирам глотки. А около небольшой лужицы сидел мальчишка лет семи-восьми, сжимал рюкзак в руках и плакал. Вампиры, судя по всему, хотели к нему подобраться, а волки не давали.
— Вряд ли им нужна наша помощь, — пробормотал Леха и, засунув руки в карманы, побрел обратно к палаточному лагерю.
Алиса хотела ответить, что не помощь им предлагать надо, а колья в сердца вонзать, да шеи сворачивать, но слова эти застряли в горле. Как овсяная каша. Алиса не думала так больше.
***
После поездки в лес я точно понял одно: вампиры — зло. Эта мысль не давала покоя, серьезно, я места себе не находил. Программа сбилась, мы перестали быть роботами — да, но отступить от того, что навязала нам Книга, мы не могли.
После майских встречи с вампирами стали почти нормой. Раньше я и не думал, что их может быть так много. Раньше, правда, я не думал даже о том, что чудища могут сойти со страниц книг и с экранов кинотеатров. Смотреть на них в фильмах и убегать в реальности — совершенно разные вещи, как, например, ботать физику и гамать в контру.
Откуда у нас в городе вдруг появилось столько вампиров, можно было только догадываться. С одним из них мы встречались постоянно — очевидно, он был тем, кого мы спугнули в конце марта. Книга сообщала, что месть вампира, которого спугнули, также неизбежна, как и становление Борцами тех, кто коснулся Книги. Я задавался вопросом, что делали те, кто бросал вызов вампиру, но не касался страниц Книги, и не находил ответа, кроме одного очевидного.
Если до этого мы преследовали нечисть, то в мае преследовать начали нас. Приходилось не вылезать из домов после наступления темноты. Дома защищали. К тому же приближалось время Белых ночей, что означало, что вампирам на вольные прогулки будет дано минимальное время.
Пугало только то, что, не имея возможности добраться до нас, они будут убивать других. И они действительно убивали.
Мама Витька работала в участке — им часто звонили напуганные люди. У кого-то пропадали дети, кого-то покусало страшное животное, а некоторым звонили и обещали мучительную смерть.
Мы не знали, что делать. Отсиживаться по домам было, по крайней мере, некрасиво — ведь у нас, в отличие от всего остального города, были средства борьбы с незваными гостями из легенд.
***
Они сидели на детской площадке, изучая Книгу. Было уже темно, но помимо них там были две мамаши с колясками, компания пацанов-шестиклашек и парень на качелях с бутылкой в руках. Мамаши что-то ему втолковывали, но тот не реагировал.
Алиса боролась с чувством, что с парнем этим что-то не так. Боролась потому, что они успели уже изучить Книгу, знали, что Борцы чувствуют других. Но Алиса списывала свои ощущения на паранойю. Потому как теперь ей все вокруг казались чужими. Кроме ребят. Наоборот, друзья стали только ближе.
Парень кинул в урну пустую бутылку, поднялся — качели заскрипели. Алиса видела, что тот бросает на них взгляды, что разглядывает Книгу на скамейке. Он делал вид, что ищет что-то по карманам, а сам наблюдал за ними.
Алиса схватилась за голову, прошептала:
— Я не могу с этим справиться.
Неизвестный вздрогнул, развернулся и отправился прочь. Витька поднялся, вытащил кол из кармана, указал пальцем на ухо — слышал же тот их, издалека слышал. Вампир, значит, другие так не могут.
Они медленно пошли за удаляющимся вампиром, Алиса только задержалась немного, убирая Книгу в сумку. Десять-двадцать секунд. Отошла всего ничего от площадки, как сзади кто-то схватил ее руку и зажал рот. Ребята крались впереди, не оглядывались.
— Новенькие, да? — вкрадчиво поинтересовался голос. — Ну, это со всеми бывает.
Кол Алиса вытащить не успела, поэтому все, что теперь могла делать — не двигаться. Не провоцировать.
— Боишься?
Пожала плечами. Да, наверное, она боялась — что ребята пострадают, например. Или мальчишки, или мамаши те...
— Правильно делаешь, — сообщил ей на самое ухо голос.
Алиса чувствовала дыхание на своей шее — вот-вот и прокусит. И будет как на тех мерзких картинках в Книге. Но ничего не случилось — почти ничего. Он укусил — больно, неожиданно. Алиса чувствовала, как подкашиваются ноги, как мыслить становится труднее, а все вокруг расплывается. А потом все также резко прекратилось — вампир громко вскрикнул и повалился на землю, придавив ее своим телом.
А в полумраке над ними стоял Витька.
***
Борьба научила меня доверять интуиции. Вот и в тот вечер, почувствовав что-то, я позвонил Алисе на домашний. Никто не ответил. Я набрал домашний номер Витька — та же фигня. У Лехи было занято. Достал мобильный — тот был разряжен и валялся на дне портфеля — поставил на зарядку, набрал Алису. Не ответила.
Сказать, что я был напуган — ничего не сказать. У Витька был выключен, а Леха ответил не сразу, но тоже с тревогой в голосе.
Был август, темнело рано, отчего мысли приходили на ум особенно страшные. Произойти могло, что угодно. И диапазон этого "угодно" был необычайно широким.
С Лехой мы буквально через полчаса встретились — я названивал Алисе, он пытался дозвониться обоим на домашний. Нигде не брали. Мы стояли у Горьковской. Леха курил. Раньше никогда не видел, чтобы он доставал сигареты, а теперь у него откуда-то была целая пачка, да два коробка спичек.
— Нервы, — пояснил он. — Так легче.
— Раньше ты на скейте катался, — отозвался я. — И ничего.
— Раньше вампиров не было.
Вампиры были всегда, только мы о них не знали, — хотел я сказать, но промолчал. Набрал Алису, уже не надеясь, что возьмет трубку, но она взяла:
— Мы попали в ловушку.
— С тобой все в порядке? — тут же поинтересовался я и потянулся к Лехиной сигарете.
— Со мной — да.
Наверное, я плохой друг, потому как про Витька в тот момент я думал в последнюю очередь.
Алиса рассказала все по телефону — как позвонили Витиной маме с участка, рассказали про женщину, которой угрожали, что растерзают. А Витя с Алисой услышали и отправились к дому той. И попались — глупо так, нелепо. Вампир — все тот же, которого они встретили в марте — нанес очередной удар. Очередной, но самый болезненный.
***
Яркие пятна крови блестели в свете фонарика. Алиса присела на корточки, коснулась рукой обложки и аккуратно ее приподняла. Чернильные завитушки на пожелтевшем от времени пергаменте складывались в узоры — забавные, страшные, интригующие. Хотелось открыть чуть сильнее, заглянуть...
— Пойдемте дальше. Это кошка была или собака, — пробормотал Влад.
Фонарик перестал светить на книгу — Алиса не могла отличить чернила от бумаги. Потом глаза привыкли, она перелистнула несколько страниц — много текста, картинки, завитушки и надписи на полях. Но неразличимые здесь и сейчас.
— Эй, ну кто там боялся не успеть на метро?
Алиса улыбнулась Лехи, взяла книгу и запихнула ее себе в сумку.
— Ну и зачем она тебе? — почти одновременно спросили друзья.
— Почитать.
И они продолжили путь к метро. Алиса только раз обернулась, почувствовав что-то — ей показалось, что в темноте, что они оставили позади, был кто-то. Другой, не такой как они. Но она не предала в тот момент значению этому чувству. Поспешила к метро.
Всего лишь последовательность событий, действий, случайностей — и несколько месяцев спустя ее мир был обречен. Исполосован был, как небо проводами. Измазался в крови. Разлетелся в щепки.
КОНЕЦ
правила голосования! читать обязательно!
Если вы автор, получивший право голосования:
За любой свой текст объемом более 10 000 знаков, который участвует в конкурсе, вы можете дать от 0 до 10 баллов каждому тексту-участнику. Написали 2 текста? У вас 20 баллов на каждый текст. Три текста? 30 баллов. И так далее. За себя голосовать нельзя. Присылайте заполненную таблицу, которая должна выглядеть вот так, на адрес: svoboda.slova@list.ru с пометкой "Результаты голосования".
Мы были бы очень признательны, если бы вы прислали заполненную таблицу один раз, чтобы не возникло путаницы с голосами.
Комментировать тексты можно! Помните: вы – им, они – вам.
Поскольку участие анонимное, для ответов на комментарии читателей будет заведен гостевой профиль. Логин и пароль высланы всем участникам на почту.
Читатели и авторы внеконкурсных текстов могут распоряжаться суммой в один балл (вы можете ставить +1, -1 либо не ставить ничего). Голосовать могут только пользователи, зарегистрированные в дайри до 1 августа 2011 года. Голоса принимаются только с минимальным комментарием, например: "+1! Заявка раскрыта полностью, характеры отлично прописаны, сюжет захватывает. Спасибо, автор!"